В общественных дискуссиях о судебной реформе, развернувшихся в последнее время, много говорят о коррумпированности судей, о круговой поруке, царящей в этой системе, о бесправии подсудимого и прочих признаках «неправого» суда. Но никто почему-то не вспоминает о бесправии адвокатов, с которым ежедневно сталкиваются представители нашей профессии. Скандал с адвокатом Ходорковского, которую, как преступницу, подвергли унизительному обыску, чтобы обнаружить какую-то мифическую записку, выглядит не менее знаково, чем печальная история ее подзащитного. Окрики, издевательские реплики, демонстративное пренебрежение к адвокату — обычное явление на судебных процессах...
В общественных дискуссиях о судебной реформе, развернувшихся в последнее время, много говорят о коррумпированности судей, о круговой поруке, царящей в этой системе, о бесправии подсудимого и прочих признаках «неправого» суда. Но никто почему-то не вспоминает о бесправии адвокатов, с которым ежедневно сталкиваются представители нашей профессии. Скандал с адвокатом Ходорковского, которую, как преступницу, подвергли унизительному обыску, чтобы обнаружить какую-то мифическую записку, выглядит не менее знаково, чем печальная история ее подзащитного. Как для представителей бизнес-сообщества, «дело Ходорковского» стало сигналом о начале войны со «слишком независимым» бизнесом, так инцидент с адвокатом опального «олигарха» может рассматриваться как проявление тотального бесправия адвокатуры. Уж если на «таком уровне» адвокаты не могут оградить себя и своего подзащитного от произвола, то что же говорить о представителях адвокатской профессии, работающих в провинции, куда демократические веяния доходят с опозданием, зато реакция наступает гораздо быстрее, чем в столице? Окрики, издевательские реплики, демонстративное пренебрежение к адвокату — обычное явление на судебных процессах. На одном из заседаний петрозаводского городского суда рассматривалось заурядное дело о дорожно-транспортном происшествии. С первых же минут рассмотрения судья перешла на повышенный тон. Для начала отчитала адвоката, как учитель школьника: на исковом заявлении не были сделаны поля — дескать, как же его подшивать? Затем, когда адвокат попросила разрешение сформулировать исковые требования за своего подзащитного, ответом был грубый окрик: «Вас не спрашивают». А когда подзащитный, с трудом преодолевая вызванное волнением косноязычие, начал говорить и адвокат попыталась ему подсказать нужные слова, судья просто сорвалась на крик: «Вы обязаны были его так подготовить, чтобы он отвечал без запинки. Какой же вы после этого профессионал?» Тут уж адвокат не выдержала и потребовала занести в протокол судебного заседания замечание на хамское поведение судьи. Служитель Фемиды просто онемела. Конечно, она знала, что новый Гражданский кодекс позволяет вносить в протоколы подобные замечания, но чтобы кто-то осмелился воспользоваться этим правом — такого еще не бывало! Секретарь в нерешительности посмотрела на судью: мол, выполнять требование адвоката или нет? Судья объявила 5-минутный перерыв, затем вернулась в зал уже другим человеком — вежливым и доброжелательным. Правда, лишь до тех пор, пока дело не дошло до второй стороны процесса: вся грубость и раздражение достались ответчику и его адвокату. Для многих обладателей благородной черной мантии словно не существует такого документа, как Кодекс судейской чести, где ясно написано, что «судья должен проявлять терпение и тактичность в ходе судебного процесса». Обращения адвокатов в судейскую коллегию с жалобами на поведение судей почти никогда не приносят пользу. А могут даже и навредить будущим судебным процессам, во время которых адвокату приходится думать не только об аргументах защиты, но и о том, чтобы не раздражать служителей Фемиды. К тому, что они откровенно скучают во время выступлений адвокатов, мы уже привыкли. Страшнее, когда неприязнь к адвокату побуждает судью ужесточать меру наказания подсудимому. Один из судей, осудивший моего подзащитного на 8 лет лишения свободы за убийство, после процесса сказал его родственникам: «Если бы не позиция адвоката, срок заключения был бы 4 года». Спрашивается: если представленных доказательств было достаточно для смягчения наказания, то что помешало судье это сделать? Адвокаты, которые формально считаются одной из равноправных сторон судебного процесса, в реальности находятся на положении бедных родственников. Это проявляется даже в таких мелочах, как отсутствие своих кабинетов в зданиях судов для работы с документами (в отличие от прокуратуры) или невозможность ознакомиться с материалами дела раньше стороны обвинения. Из инструмента карательного сталинского правосудия адвокатура превратилась в декорацию современной «демократической» судебной системы. И если рассматривать ее как индикатор развития политической системы в целом, то ожидать улучшения в обозримом будущем не приходится.